Неточные совпадения
Едва Сергей Иванович с Катавасовым
успели подъехать к особенно оживленной нынче народом
станции Курской железной дороги и, выйдя из кареты, осмотреть подъезжавшего сзади с вещами лакея, как подъехали и добровольцы
на четырех извозчиках. Дамы с букетами встретили их и в сопровождении хлынувшей за ними толпы вошли в
станцию.
Уж мы различали почтовую
станцию, кровли окружающих ее саклей, и перед нами мелькали приветные огоньки, когда пахнул сырой, холодный ветер, ущелье загудело и пошел мелкий дождь. Едва
успел я накинуть бурку, как повалил снег. Я с благоговением посмотрел
на штабс-капитана…
А Рогожин и Настасья Филипповна доскакали до
станции вовремя. Выйдя из кареты, Рогожин, почти садясь
на машину,
успел еще остановить одну проходившую девушку в старенькой, но приличной темной мантильке и в фуляровом платочке, накинутом
на голову.
Он чувствовал, что жизнь начинает мчаться мимо, как поезд,
на который он не
успел вскочить вовремя, заболтавшись
на станции.
Черты Рудина изменились мало, особенно с тех пор, как мы видели его
на станции, хотя печать приближающейся старости уже
успела лечь
на них; но выражение их стало другое.
Этот купчик застрял
на станции второй уже день, пил и сыпал деньгами, окруженный разным товариществом, и все не
успевал попасть в поезд, чтоб отправиться далее.
Павел Павлович очнулся, всплеснул руками и бросился бежать сломя голову; поезд уже тронулся, но он как-то
успел уцепиться и вскочил-таки в свой вагон
на лету. Вельчанинов остался
на станции и только к вечеру отправился в дорогу, дождавшись нового поезда и по прежнему пути. Вправо, к уездной знакомке, он не поехал, — слишком уж был не в духе. И как жалел потом!
Только теперь, когда у меня от необыкновенно быстрой езды захватило дыхание, я заметил, что он сильно пьян; должно быть,
на станции выпил.
На дне оврага затрещал лед, кусок крепкого унавоженного снега, сбитый с дороги, больно ударил меня по лицу. Разбежавшиеся лошади с разгону понесли
на гору так же быстро, как с горы, и не
успел я крикнуть Никанору, как моя тройка уже летела по ровному месту, в старом еловом лесу, и высокие ели со всех сторон протягивали ко мне свои белые мохнатые лапы.
Я заснул. Мне казалось, что я забылся только
на мгновение, но, очевидно, прошло довольно много времени.
На станции было тихо,
на столе стоял самовар и чайные приборы. Очевидно, мои спутники
успели напиться чаю и улеглись спать. Свеча была погашена, и только железная печка освещала комнату вспышками пламени.
Он ничего не ответил и только указал мне глазами
на одну женскую фигуру. Это была еще молодая девушка, лет 17–18, одетая в русский костюм, с непокрытой головой и с мантилькой, небрежно наброшенной
на одно плечо, не пассажирка, а, должно быть, дочь или сестра начальника
станции. Она стояла около вагонного окна и разговаривала с какой-то пожилой пассажиркой. Прежде чем я
успел дать себе отчет в том, что я вижу, мною вдруг овладело чувство, какое я испытал когда-то в армянской деревне.
Я, впрочем,
успел шепнуть Царевскому и они нас со становым
на станции железной дороги догнали и стали его уговаривать остаться.